Ликбез годы. Декрет о ликвидации неграмотности

Кампания по ликвидации безграмотности (с 1919 г. до начала 1940-х гг.) – массовое обучение грамоте взрослых и подростков, не посещавших школу, – была уникальным и самым масштабным социальным и образовательным проектом всей истории России.

Неграмотность, в первую очередь – среди сельского населения, – была вопиющей. Перепись 1897 г. показала, что из 126 млн. зарегистрированных при опросе мужчин и женщин грамотных среди них оказалось только 21,1%. За почти 20 лет после первой переписи уровень грамотности почти не изменился: 73% населения (старше 9 лет) были элементарно неграмотны. В этом аспекте Россия стояла последней в списке европейских держав.

В начале ХХ века вопрос о всеобщем образовании не только активно обсуждался в обществе и прессе, но и стал обязательным пунктом программ почти всех политических партий.

Победившая в октябре 1917 г. партия большевиков вскоре приступила к реализации этой программы: уже в декабре того же года в Наркомате просвещения РСФСР (первым наркомом просвещения стал А.В. Луначарский) был создан внешкольный отдел под руководством Н.К. Крупской (с 1920 г. – Главполитпросвет).

Собственно, сама кампания ликбеза началась позже: 26 декабря 1919 г. Советом Народных Комиссаров (СНК) был принят декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». В первом пункте декрета объявлялось обязательное обучение грамоте на родном или русском языке (по желанию) граждан в возрасте от 8 до 50 лет, – чтобы предоставить им возможность «сознательно участвовать» в политической жизни страны.

Забота об элементарном образовании народа и приоритет этой задачи легко объяснимы – прежде всего, грамотность была не целью, а средством: «массовая неграмотность находилась в вопиющем противоречии с политическим пробуждением граждан и затрудняла осуществление исторических задач преобразования страны на социалистических началах». Новой власти требовался новый человек, полностью понимавший и поддерживающий политические и экономические лозунги, решения и задачи, этой властью ставившиеся. Помимо крестьянства, основной «целевой» аудиторией ликбеза были рабочие (впрочем, здесь ситуация была относительно неплохой: профессиональная перепись 1918 г. показала, что 63% городских рабочих (старше 12 лет) были грамотны).

В декрете с подписью председателя СНК В.И. Ульянова (Ленина) декларировалось следующее: каждый населенный пункт, где количество неграмотных было больше 15, должен был открыть школу грамоты, она же пункт по ликвидации неграмотности – «ликпункт», обучение шло 3-4 месяца. Под ликпункты рекомендовалось приспосабливать всевозможные помещения: заводские, частные дома и церкви. Обучающимся сокращали рабочий день на два часа.

Наркомат просвещения и его отделы могли привлекать для работы в ликбезе «в порядке трудовой повинности все грамотное население страны» (не призванное в войска) «с оплатой их труда по нормам работников просвещения». Уклоняющимся от исполнения декретных предписаний грозила уголовная ответственность и другие неприятности.

По всей видимости, за год после принятия декрета никаких заметных действий по его выполнению сделано не было, и через год, 19 июля 1920 г. появился новый декрет – об учреждении Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (ВЧК л/б), а также ее отделов «на местах» (их называли «грамчека») – теперь комиссия занималась общим руководством работой. При ВЧК л/б имелся штат разъездных инструкторов, помогавших своим районам в работе и следивших за ее выполнением.

Что же именно имелось в виду под «безграмотностью» в системе ликбезов?

В первую и главную очередь это было самое узкое понимание – азбучная неграмотность: на начальном этапе ликвидации целью было обучить людей технике чтения, письма и простого счета. Окончивший ликпункт (теперь такой человек назывался не безграмотным, а малограмотным) умел читать «ясный печатный и письменный шрифт, делать краткие записи, необходимые в обыденной жизни и в служебных делах», мог «записать целые и дробные числа, проценты, разобраться в диаграммах», а также «в основных вопросах строительства Советского государства», то есть ориентировался в современной общественно-политической жизни на уровне усвоенных лозунгов.

Правда, часто малограмотный, возвратившись к привычной жизни (тяжелее было женщинам), забывал полученные в ликпункте знания и навыки. «Если книг читать не будешь, скоро грамоту забудешь!» – грозно, но справедливо предупреждал агитационный плакат: до 40% окончивших ликпункты возвращались туда снова.

Школы для малограмотных стали второй ступенью в системе образования рабочих и крестьян. Цели обучения были более обширны: основы обществоведения, экономической географии и истории (с идеологически «правильной» позиции марксистско-ленинской теории). Кроме того, в деревне предполагалось обучение началам агро- и зоотехники, а в городе – политехнических наук.

В ноябре 1920 г. в 41 губернии Советской России работало примерно 12 тыс. школ грамоты, однако работа их не была полностью налажена, не хватало ни учебников, ни методик: старые азбуки (в основном детские) категорически не годились для новых людей и новых нужд. Не хватало и самих ликвидаторов: от них требовалось не только обучать основам наук, но и разъяснять цели и задачи строительства советского хозяйства и культуры, вести беседы на антирелигиозные темы и пропагандировать – и разъяснять – элементарные правила личной гигиены и правил социального поведения.

Ликвидация безграмотности нередко встречала сопротивление со стороны населения – прежде всего, сельского. Крестьяне, особенно на окраинах и «национальных районах», так и оставались «темнотой» (курьезные причины отказа учиться приписывали народам Севера: те считали, что учить стоит оленя и собаку, а человек и сам разберется).

Кроме того, помимо всяческих поощрений для учащихся: торжественных вечеров, выдачей дефицитных товаров, было немало и карательных мер с «перегибами на местах» – показательные судебные процессы – «агитсуды», штрафы за прогулы уроков, аресты.

Тем не менее, работа шла.

Новые буквари начали создавать уже в первые годы Советской власти. По первым учебникам особенно заметна основная цель ликбеза – создание человека с новым сознанием. Буквари были мощнейшим средством политической и социальной пропаганды: читать и писать учили по лозунгам и манифестам. Среди них были такие: «Заводы наши», «Мы были рабы капитала… Мы строим заводы», «Советы установили 7 часов работы», «У Миши запас дров. Миша купил их в кооперативе», «Малышам нужна прививка оспы», «Среди рабочих много чахоточных. Советы дали рабочим бесплатное лечение». Таким образом, первое, что узнавал прежний «темный» человек, – то, что он всем обязан новой власти: политическим правам, здравоохранению и бытовым радостям.

В 1920–1924 годах вышли два издания первого советского массового букваря для взрослых (авторства Д. Элькиной и др.). Букварь назывался «Долой неграмотность» и открывался известным лозунгом «Мы – не рабы, рабы – не мы».

Массовые газеты и журналы начали издавать специальные приложения для малограмотных. В таком листке-приложении в первом номере журнала «Крестьянка» (в 1922 г.) в популярной форме излагалось содержание декрета о ликбезе 1919 г.

Кампания по ликбезу активно проводилась и в Красной армии: ряды ее в значительной мере пополнялись за счет крестьян, а те в массе своей были неграмотны. В армии также создавали школы для неграмотных, проводили многочисленные митинги, беседы, чтение вслух газет и книг. По-видимому, порой у красноармейцев не было выбора: часто у дверей помещения для занятий ставили часового, а по воспоминаниям С.М. Буденного, на спины кавалеристов, отправлявшихся на передовую, комиссар прикалывал листы бумаги с буквами и лозунгами. Шедшие сзади невольно учили буквы и слова по лозунгам «Даешь Врангеля!» и «Бей гада!». Результаты кампании ликбеза в Красной Армии выглядят радужно, однако не очень достоверно: «с января по осень 1920 г. овладело грамотой более 107,5 тыс. бойцов».

Первый год кампании серьезных побед не принес. По данным переписи 1920 г., грамотными были 33 % населения (58 млн. человек) (критерием грамотности было только умение читать), при этом перепись не была всеобщей и не включала районы, где шли военные действия.

В 1922 г. был проведен Первый Всесоюзный съезд по ликвидации неграмотности: там было решено в первую очередь обучать грамоте рабочих промышленных предприятий и совхозов в возрасте 18-30 лет (срок обучения увеличили до 7-8 месяцев). Еще через два года – в январе 1924 г. – XI Всероссийский съезд Советов 29 января 1924 г. принял резолюцию «О ликвидации неграмотности среди взрослого населения РСФСР», и поставил Х годовщину Октября сроком полной ликвидации неграмотности.

В 1923 г. по инициативе ВЧК л/б было создано добровольное общество «Долой неграмотность» (ОДН), которое возглавил председатель Центрального исполкома съезда Советов РСФСР И СССР М.И. Калинин. Общество выпускало газеты и журналы, буквари, пропагандистскую литературу. По официальным данным, ОДН быстро росло: от 100 тыс. членов к концу 1923 г. до более полумиллиона в 11 тыс. ликпунктов в 1924 г., и около трех млн человек в 200 тыс. пунктов в 1930 г. Но по воспоминаниям никого иной как Н.К. Крупской, истинные успехи общества были далеки от этих цифр. Ни к 10-летию, ни к 15-летию Октября (к 1932 г.) взятые обязательства по искоренению неграмотности выполнить не успели.

На протяжении всего периода кампании по ликбезу официальная пропаганда давала преимущественно оптимистичную информацию о ходе процесса. Однако трудностей было немало, особенно «на местах». Та же Н.К. Крупская, вспоминая свою работу во время кампании, нередко упоминала о помощи В.И. Ленина: «Чувствуя его сильную руку, мы как-то не замечали трудностей в проведении грандиозной кампании…». Вряд ли эту сильную руку чувствовали местные руководители: не хватало помещений, мебели, учебников и пособий как для учащихся, так и для учителей, письменных принадлежностей. Особенно сильно бедствовали в селах: там приходилось проявлять большую изобретательность – из газетных вырезок и журнальных иллюстраций составляли азбуки, вместо карандашей и перьев использовали древесный уголь, свинцовые палочки, чернила из свеклы, сажи, клюквы и шишек. На масштаб проблемы указывает и специальный раздел в методических руководствах начала 1920-х годов «Как обойтись без бумаги, без перьев и без карандашей».

Перепись 1926 г. показала умеренный прогресс в кампании ликбеза. Грамотных было 40,7%, т.е меньше половины, при этом в городах – 60%, а в селе – 35,4%. Разница между полами была значительна: среди мужчин грамотных было 52,3%, среди женщин – 30,1%.

С конца 1920-х гг. кампания по ликвидации неграмотности вышла на новый уровень: меняются формы и методы работы, увеличивается размах. В 1928 г. по инициативе ВЛКСМ был начат всесоюзный культпоход: требовалось влить свежие силы в движение, его пропаганда и изыскание новых материальных средств для работы. Существовали и другие, необычные формы агитации: например, выставки, а также передвижные агитвагоны и агитпоезда: создавали новые ликпункты, организовывали курсы и конференции, привозили учебники.

В это же время методы и принципы работы становятся более жесткими: все чаще упоминают «чрезвычайные меры» в достижении результатов, а и без того милитаристская риторика ликбеза становится все более агрессивной и «военной». Работа именовалась не иначе как «борьбой», к «наступлению» и «штурмовщине» добавились «культштурм», «культтревога», «культармейцы». Этих культармейцев к середине 1930 г. стало миллион, а официальное число учащихся в школах грамоты достигло 10 млн.

Серьезным событием стало введение в 1930 г. всеобщего начального обучения: это означало, что «армия» безграмотных перестанет пополняться подростками.

К середине 1930-х гг. официальная печать утверждала, что СССР стала страной сплошной грамотности – отчасти поэтому от очередной переписи 1937 г. ожидали стопроцентных показателей в этой сфере. Сплошной грамотности не было, но данные были неплохие: в населении старше 9 лет грамотных мужчин было 86%, а грамотных женщин – 66,2%. Однако в то же время не было ни одной возрастной группы без неграмотных – и это при том, что критерий грамотности в этой переписи (как и предыдущей) был низким: грамотным считался тот, кто умел читать хотя бы по слогам, и написать свою фамилию. По сравнению с предыдущей переписью прогресс был колоссальным: большая часть населения все же стала грамотной, дети и молодежь ходили в школы, техникумы и вузы, женщинам стали доступны все виды и ступени обучения.

Однако результаты этой переписи засекретили, а часть организаторов и исполнителей подверглась репрессиям. Данные следующей, 1939 года, переписи были изначально скорректированы: по ним грамотность лиц в возрасте от 16 до 50 лет составляла почти 90%, таким образом получалось, что к концу 1930-х годов в ходе кампании было обучено грамоте около 50 миллионов человек.

Даже с учетом известных «приписок», это свидетельствовало о явном успехе грандиозного проекта. Неграмотность взрослого населения, хоть и не будучи до конца ликвидированной, утратила характер острой социальной проблемы, и кампания по ликбезу в СССР была официально завершена.

Анатолий Васильевич Луначарский

Анатолий Васильевич Луначарский (1875-1933) – первый нарком просвещения РСФСР (с октября 1917 по сентябрь 1929 г.), революционер (в социал-демократических кружках он состоял еще с 1895 г.), один из лидеров большевиков, государственный деятель, с 1930-х гг. – директор Института русской литературы Академии наук СССР, литератор, переводчик, пламенный оратор, носитель и пропагандист противоречивых взлядов. Человек, даже в годы гражданской войны мечтавший о скором воплощении идеала Возрождения – «физического красавца, гармонично развивающегося, широко образованного человека, который знаком с основами и важнейшими выводами в самых различных областях: технике, медицине, гражданском праве, литературе…». Сам он во многом этому идеалу старался соответствовать, занимаясь всевозможными масштабными проектами: ликвидацией неграмотности, политическим просвещением, построением принципов передового пролетарского искусства, теории и основ народного образования и советской школы, а также воспитания детей.

75 лет назад, в 1937 году, при подведении итогов переписи населения оказалось, что в СССР, где одним из главных достижений советской власти считалась всеобщая грамотность, каждый четвертый гражданин не умел читать и писать. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов разбирался в странной истории борьбы с неграмотностью, начавшейся в 1919 году и не оконченной даже в 1960-х.

"От обучения на ликпунктах освобождаются дефективные"

Историю о том, как борьба с неграмотностью превратилась из одной из очередных задач советской власти в огромное общенародное дело, заместитель народного комиссара просвещения РСФСР и жена Ленина Надежда Константиновна Крупская рассказывала в разных аудиториях и описывала в своих статьях много раз, вспоминая и добавляя разные живые детали. Не забывала она упомянуть и о начальном, пусть и не слишком успешном, этапе этой войны с темнотой и невежеством, начавшейся в 1919 году. А также о том, что вообще послужило толчком для начала кампании по ликвидации безграмотности.

"Капитализм с самых первых шагов встал лицом к лицу с необходимостью дать рабочим массам хотя бы элементарную грамотность: без этого трудно было управлять массами, регулировать их труд, правильно инструктировать их, нельзя было наладить жизнь крупных торгово-промышленных центров. Капиталисты поняли, что грамотность масс — одно из условий успешного развития крупной промышленности. И, поняв это, приняли все меры к тому, чтобы добиться поголовной грамотности... А мы? Мы ведь не какая-нибудь буржуазная страна. Мы держим руль на коммунизм, хотим перестроить всю жизнь по-новому... Но поняли ли мы, что всеобщая грамотность — необходимое условие развития крупной промышленности, необходимое условие для первых шагов по пути к социализму?"

Крупская считала, что эту истину осознали далеко не все. Декрет Совнаркома РСФСР "О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР" приняли 26 декабря 1919 года. Но отношение к нему не слишком отличалось от отношения к остальным распоряжениям советского правительства первых послереволюционных лет. В условиях гражданской войны и разрухи не хватало самого необходимого, и в большинстве губерний с декретом о ликвидации неграмотности поступили так же, как и с другими распоряжениями центральных властей, шедших в губкомы и губисполкомы сплошным потоком,— положили под сукно. До того времени, когда в Москве о них вспомнят и начнут требовать исполнения.

То, что борьба с неграмотностью по сути не начиналась, Наркомпрос, а вслед за ним и Совнарком осознали летом следующего года, и 19 июля 1920 года появился новый декрет — об учреждении при Главполитпросвете Наркомпроса Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности и ее органов на местах.

"При Главполитпросвете,— вспоминала Крупская в 1934 году,— была организована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (ВЧКл/б), которая взяла на себя задачу ликвидации безграмотности среди подростков и взрослых (от 14 до 50 лет). Работа комиссии протекала в чрезвычайно трудных условиях — в условиях общей разрухи (характерно, что в книжке Д. Элькиной "Ликвидаторам неграмотности. Практическое руководство", вышедшей в 1921 г., был раздел: "Как обойтись без бумаги, без перьев, без чернил, без карандашей"), разрухи детской школы, разрухи в области библиотечного дела, издательского дела. Первые годы нэпа дело ликвидации безграмотности продвигалось медленно. Учительство не было еще окончательно политически завоевано. Не было учета неграмотных, не было учебников, программ, методических установок. Надо было составить букварь, указания, как учить, связаться с местами, с другими организациями и т. д. ВЧКл/б проделала большую работу в этом отношении".

Но едва ли не более важным препятствием в деле борьбы с безграмотностью оказалось то, что сотрудники ВЧКл/б пытались добиться выполнения поставленной задачи такими же методами, как ВЧК Феликса Дзержинского,— с помощью принуждения. Благо, декрет 1919 года открывал для этого широчайшие возможности.

"Все население Республики в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать и писать, обязано обучаться грамоте".

А в пункте 8 оговаривались санкции за нарушение декрета:

"Уклоняющиеся от установленных настоящим декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать школы привлекаются к уголовной ответственности".

На местах требования декрета уточнялись и дополнялись местными правилами обязательной явки на занятия в пункты ликвидации безграмотности — ликпункты. Например, в распоряжении Орловского губернского исполкома говорилось:

"1. Все физически здоровое неграмотное население Орловской губернии обоего пола в возрасте от 14-ти до 35-ти лет, подлежащее обучению на 1923-1924 учебный год, обязано посещать ликпункты.

2. От обучения на ликпунктах освобождаются:

а) единственный хозяин или хозяйка в семье,

б) больные, имеющие медицинское свидетельство от врача или удостоверение от местного сельсовета на время болезни,

в) дефективные,

г) лица, привлеченные к выполнению общественных повинностей, до освобождения таковых,

д) беременные женщины за три месяца до родов (и роженицы на один месяц после родов),

е) матери, имеющие грудных детей, в период кормления грудного до 1 года".

В большинстве губерний за непосещение ликпунктов устанавливались разнообразные штрафы и наказания. Вот только насильственная борьба с неграмотностью давала не самые лучшие результаты не только в глухих деревнях, но и в достаточно благополучных городах. В Череповце, например, в 1923-1925 годах из 474 учтенных неграмотных обучили меньше трети — 134 человека. И этот показатель считался далеко не худшим.

Ко всему прочему в Наркомпрос шел поток жалоб крестьян, недовольных нажимом ВЧКл/б. Так что поневоле напрашивался вывод о том, что насильственное обучение не дает нужного результата, и Крупская начала выступать за его отмену. В июне 1924 года, выступая на III Всероссийском съезде по ликвидации неграмотности, она говорила:

"Вопрос о принудительности, на котором я хочу остановиться,— очень больной вопрос. Некоторые товарищи отнеслись к моим словам с сомнением, когда я на конференции политпросветчиков высказала мысль, что принудительные меры — палка о двух концах. А между тем когда знакомишься с описанием того, что происходит в деревне, то убеждаешься в правильности этой мысли. В деревне, где нет книги, где нет газеты, вдруг появляется и читается от имени сельсовета постановление, что "те лица, которые не будут посещать ликпункты, будут привлекаться к ответственности". А самого-то ликпункта нет! Какое впечатление производит на крестьян такое постановление? Конечно, оно вызывает только насмешки со стороны крестьян и желчные речи: "Вот, мол, школы нет, дети растут безграмотными, а они шестидесятилетних старух хотят послать на ликпункты". Выходит, что ликпункта еще нет, а уж привлекают к ответственности за непосещение его".

"О денежном участии грамотных в ликвидации неграмотности"

Годом ранее Крупская начала разрабатывать совершенно иную модель ликвидации безграмотности, главные черты которой позаимствовала у капиталистов.

"В Германии и Швейцарии,— писала она в "Правде",— неграмотны только тяжело больные от рождения. Америка, куда вливались все время массы безграмотных эмигрантов из отсталых стран, находится в худших условиях, чем европейские буржуазные страны. Однако она делает все, чтобы ликвидировать безграмотность в стране. В 1922 г. в Неделю просвещения (с 3 по 9 декабря) развернута была широчайшая агитация за ликвидацию безграмотности. "Пусть каждый грамотный позаботится об обучении одного безграмотного" — этот лозунг докатился до каждого местечка, до каждой фермы. К 1927 г. в Северо-Американских Штатах не должно быть ни одного безграмотного. Нельзя подходить к делу бюрократически. "Пусть каждый грамотный позаботится об обучении одного безграмотного" — это замечательно практичный лозунг, практичный благодаря своей простоте".

В мае 1923 года Крупская рассказывала борцам с неграмотностью, что она обсудила свои предложения с Лениным:

"Незадолго до болезни Владимира Ильича я рассказывала ему, что в настоящий момент американцы агитируют за то, чтобы к 1927 г. окончательно ликвидировать у себя безграмотность. В ответ на это Владимир Ильич сказал: "Надо и нам у нас к тому времени ликвидировать безграмотность". По этому поводу он предполагал дать специально статью, но болезнь помешала ему осуществить это свое намерение... Вопрос о том, в какой степени мы сможем развернуть эту работу, зависит от общего международного положения. Если мировой капитал займет наступательную позицию, то все наши силы будут обращены на борьбу с ним; если же международное равновесие сохранится, то в отношении материальном мы будем иметь возможность справиться с нашей очередной задачей в кратчайший срок. Для этого потребуется огромное напряжение сил. Затруднения будут не только финансового, но и организационного характера. Можно совершенно бесцельно истратить средства, если не будет достаточно продумана и налажена организационная сторона работы. Это тем более важно, что в настоящих условиях Советское правительство на ликвидацию безграмотности может дать гроши. Нам можно поучиться у американцев, которые, агитируя за ликвидацию безграмотности, бросили лозунг: "Пусть каждый грамотный обучит одного безграмотного". Конечно, это не следует понимать в буквальном смысле. Здесь речь идет об определенном денежном участии грамотных в ликвидации неграмотности, в содержании учителей".

Для сбора налога с грамотных и организации борьбы с неграмотностью Крупская предложила привлечь все партийные, комсомольские и общественные организации страны:

"Мы должны привлечь к работе по ликвидации неграмотности такие организации, как профсоюзы, женотделы, РКСМ и другие — партийные, центральные и местные — органы".
А кроме того, обещала, что поставленные цели, в отличие от предыдущих лет, будут достигнуты:

"Работа Главполитпросвета в этой области не всегда шла как по маслу. Наряду с несомненными практическими достижениями в ней было также много лишнего, которое сейчас отброшено уже как ненужный балласт. В настоящее время Главполитпросвет можно считать более или менее окрепшей организацией, которая справится со своей задачей".

План ликвидации безграмотности к 1927 году выглядел вполне исполнимым. Кроме того, его вынесли на обсуждение высшего законодательного органа — Съезда советов — вскоре после кончины Ленина. Так что отказать вдове вождя мирового пролетариата депутаты не смогли:

"Смерть Ленина и его последние статьи, где так много говорилось о культуре, о культурной работе в деревне, о культурной революции, подняли общественное внимание к делу ликвидации неграмотности. XI Всероссийский съезд Советов 29 января 1924 г. принял резолюцию "О ликвидации неграмотности среди взрослого населения РСФСР". Сроком ликвидации неграмотности съезд установил X годовщину Октября. Съезд одобрил работу ВЧКл/б, увязку ликбеза с политикой партии в области государственного и хозяйственного строительства, одобрил работу среди нацменьшинств. Съезд постановил возложить ответственность за своевременное и успешное проведение работы по ликбезу на председателей областных и губернских исполнительных комитетов, дал указания о расширении сети школ для неграмотных и малограмотных, дал указания издательствам, Наркомфину... Съезд обратился с призывом ко всем органам Советской власти в центре и на местах, ко всем партийным, профессиональным и кооперативным организациям, ко всей советской общественности "проникнуться сознанием важности осуществления лозунга Ленина и всеми силами содействовать борьбе с народной темнотой". Это обращение имело большое значение. Вскоре организовалось общество "Долой неграмотность" (ОДН), и М. И. Калинин, став его председателем, крепко начал помогать этому делу. Через два года состоялся I съезд ОДН, общество уже имело 1600 тысяч членов и 28 тысяч ячеек, было издано уже 5 миллионов букварей. Скоро возникло акционерное издательство "Долой неграмотность", развернувшее широкое издание популярной литературы".

Однако на самом деле экономическая составляющая плана Крупской рухнула в самом начале процесса. У Наркомата финансов постоянно находились более важные и неотложные задачи, требующие денег, чем ликвидация неграмотности. А взнос с грамотных в размере пяти рублей в год в стране, где представители сельской власти получали 8-12 рублей в месяц, оказался непосильным, и просвещенные граждане СССР прилагали массу усилий, чтобы избежать уплаты "налога на грамотность".

Кроме того, как только ажиотаж вокруг создания ОДН прошел, из общества начался массовый отток членов. Крупской пришлось признать поражение.

"Работа,— вспоминала она в 1934 году,— подвигалась медленно, и через четыре года силами ОДН была ликвидирована неграмотность лишь миллиона человек. Исполкомы, увлеченные хозяйственной работой, мало обращали внимания на развертывание сети ликпунктов и школ для малограмотных, деревня еще жила по-старому, царило мелкое крестьянское хозяйство с его бескультурьем, школа продолжала находиться в тяжелом положении, не было всеобуча, не были подрезаны корни неграмотности, молодое поколение росло неграмотным. Становилось очевидно, что к 10-летию Октября безграмотность не будет ликвидирована, знания, которые давали ликпункты, часто занимавшиеся лишь по три месяца, были ничтожны, никого не удовлетворяли".

Власти и общественные организации в центре и на местах тоже стремились уменьшить планируемые показатели по количеству обучаемых и обученных неграмотных, чтобы уберечь себя от наказания за неисполнение планов. К примеру, в марте 1926 года на IV Уральской областной конференции РЛКСМ говорилось:

"Народный Комиссариат Просвещения дал Уралу директиву о ликвидации неграмотности к 10-й годовщине Октября на 75%. Без поддержки общественных организаций политико-просветительские органы не в состоянии ее выполнить. В городах ликвидация неграмотности проходит успешно, хуже обстоит дело в деревне. Крестьяне слабо посещают ликпункты".

Не радовали и данные о грамотности, полученные в ходе переписи населения 1926 года. Сама Крупская писала:

"Если мы возьмем данные Всесоюзной переписи 1926 г., то по Европейской части РСФСР получим следующую картину: в городских поселениях неграмотных осталось лишь 15% (в возрасте от 8 до 50 лет), если же возьмем сельские поселения, то там неграмотного населения этого возраста оказывается уже 44,3%".

Обучить такое количество людей явно не представлялось возможным. А потому ей в итоге оставалось только признать очевидный факт:

"К X годовщине Октября задача, поставленная XI съездом Советов, о полной ликвидации неграмотности в РСФСР к этому сроку оказалась невыполненной".

"Постановлено сделать все население грамотным"

Крупская старалась найти объяснения, а скорее оправдания для себя и своих соратников по борьбе с неграмотностью. Немалую долю вины она брала на себя и писала, что план ликвидации неграмотности к 1927 году строился на мечтах, а не на расчетах.

Кроме того, она обратила внимание на такое широко распространенное явление, как возвратная неграмотность, и рассказывала о нем делегатам II съезда ОДН в 1929 году:

"У нас часто бывают рецидивы (возвращение) неграмотности. Эти рецидивы неграмотности бывают потому, что ликпункт часто недостаточно заботится о том, чтобы приобщить неграмотных к общественной жизни, чтобы приучить их читать газеты, ходить в библиотеку или избу-читальню и т. д. Мне, товарищи, из прошлого вспоминается такой случай. Это было давно, в прошедшее время, в Питере. Я тогда занималась в вечерне-воскресной школе. Там был один выдающийся педагог (учитель) Аврамов. Аврамов учил в то же время в детской школе около Волкова кладбища. К нему съезжались учителя со всей России смотреть, каких громадных результатов он достигает, занимаясь с тремя группами. И я была в этой школе и видела, что дети старшей группы писали без ошибок, писали, соблюдая все знаки препинания, и прекрасно излагали прочитанное. И вот я помню, как Аврамов пришел раз в нашу вечернюю школу страшно расстроенный и говорит: "Вы подумайте, у меня была ученица Марфуша. Эта Марфуша была лучшей ученицей, проучилась три года. И вот прошло несколько лет. Марфуша выходит замуж. Надо расписаться. И вдруг оказывается, эта Марфуша, которая писала, соблюдая все знаки препинания, литературно уже писала, не может подписать своей фамилии — такой рецидив безграмотности". Откуда взялся такой рецидив безграмотности? Оттого, что плохо учил ее учитель? Нет, не от этого. Рецидив безграмотности появился потому, что Марфуша, как вышла из школы, больше никакого печатного знака не увидела: газет не читала, книг не читала и занималась только повседневной домашней работой. Надо, товарищи, отдать себе отчет, что, как бы прекрасно ни учили на наших ликпунктах, каких бы хороших результатов ни достигали здесь, мы будем иметь много рецидивов, если не будем заботиться о том, чтобы во время обучения приучать учащихся читать газеты, пользоваться библиотекой".

Осенью 1928 года на общем собрании сотрудников Наркомпроса РСФСР Крупская сетовала:

"Я недавно приехала и потому не знаю о начале похода, как предполагается его провести, как налажено дело с организационной стороны. Но что всем бросается в глаза — это недостаточная активность масс. Недостаточно того, что где-то в верхах, скажем в Наркомпросе, в том или другом комвузе, говорят по этому поводу. Недостаточно того, что комсомол пошел в атаку на тьму. Но как-то всему этому не придано такого характера, как, например, сумели физкультурники придать своему походу. Не ощущается наличия широкой планомерной кампании, которая бы организовала широкие массы".

Заметила она и другие недостатки:

"Каждый из вас знает, что такое Ленинград в смысле культурной единицы. И вдруг в Ленинграде весь план ликвидации неграмотности срезали вдвое. Думаю, что массы внесут тут поправку. Перед тем как идти сюда, я получила тревожнейшее письмо из Тамбовской губернии... Из этой губернии приходят самые отчаянные письма от женщин, которые бьются в сетях безграмотности. И вдруг, здравствуйте,— сломан весь план по ликвидации неграмотности: вместо 138 тысяч намечается 62 тысячи обучить. Мы сейчас дали телеграмму, но, что из этого выйдет, ничего не известно".

Крупская пыталась предложить новые методы, стимулирующие ликвидацию безграмотности.

"Мне кажется,— писала она в 1929 году в приветствии Съезду по ликвидации неграмотности,— съезду надо всесторонне обсудить план соревнования на ближайший год. Первый вопрос — как втянуть в дело массы, как их втянуть в соревнование. Несомненно, надо привлечь к этому делу сельсоветы и горсоветы. Необходимо, чтобы и они вступили в соревнование, их культсекции могут провести очень большую работу с массами, ведь задачи Советов именно и заключаются в организации масс около определенных дел. Соревнование культотделов Советов по линии ликвидации безграмотности может дать очень много. Надо пробудить в них, разжечь в них чувство социалистической чести. Далее идет вопрос о соревновании между собой различных учреждений, фабрик, цехов, сел и т. д. Но соревнование надо, конечно, проводить так, чтобы втягивать в него поголовно всю массу".

В том же приветствии она предлагала и применение экономических стимулов для участников ликвидации безграмотности:

Но к ее мнению уже не прислушивались, а если предложения Крупской и использовали, то без всякого согласования с ней. Ведь все дело борьбы с безграмотностью взял на себя ЦК ВКП(б), и партийным организациям поставили грандиозные задачи.

"Постановлено,— писала "Правда" 8 сентября 1929 года,— в этом году ликвидировать неграмотность среди рабочих и работниц всех промышленных предприятий, на следующий год покончить с ликвидацией неграмотности среди рабочих совхозов и колхозников, а еще через год сделать все население грамотным. В этом году предстоит очень большая работа. Главная масса безграмотных в рабочей среде — это работницы и новые кадры пришедших из деревни рабочих. Среди работниц мешать ликвидации безграмотности будут главным образом бытовые условия. Громадную помощь окажет тут дошкольный поход. Поможет переход на беспрерывное производство, который даст возможность работнице всю неделю пользоваться яслями и детсадами, но необходим еще громадный сдвиг в деле всего коммунального хозяйства, рост общественных столовых, детских столовых, рост общественных прачечных и т. д. Среди низовых кадров рабочих надо развернуть широкую агитационную работу, втянуть их целиком в учебу".

"Все еще нет полного охвата учебой неграмотных"

Однако, как и в 1927 году, добиться поставленной цели не удалось. Но признать поражение ни ЦК, ни руководители на местах не могли и шли на откровенный подлог. Крупская, выступая в 1931 году на пленуме Центрального штаба ликбезпохода и Центрального совета ОДН, говорила:

"У нас в последнее время увлекаются объявлением целых районов, городов сплошь грамотными. Мы считаем при этом грамотными тех, кого по существу вполне грамотными считать нельзя. Работа над ликвидацией малограмотности, которая иногда граничит с неграмотностью, должна быть развернута очень большая. Нам надо сделать так, чтобы каждый умел пользоваться книжкой, чтобы каждый умел читать газеты и т. д. Все это не так просто, как кажется на первый взгляд".

Провалы в деле ликвидации безграмотности продолжались и в следующие годы. В декабре 1933 года "Дагестанская правда" писала:

"Несмотря на своевременное указание Центрального Штаба культпохода — "начать учебу среди взрослых в сельской местности с 15 октября, а в городах с 15 сентября" — в большинстве городов и районов Дагестана учеба еще не развернута. В Махач-Кале, где ликбезработа должна быть поставлена образцово, все еще нет полного охвата учебой неграмотных и малограмотных, посещаемость низка. В Хасав-Юртовском районе, особенно в Ауховском участке, не организовано ни одного ликбеза, а в начальных школах посещаемость крайне низка. В группах по 40-35 человек, приходят на занятия 10 учащихся. Почти такое же положение в Махачкалинском и других районах. Касумкентский, Табасаранский районы даже не развернули подготовительную работу к учебе взрослых. Сектором учета НКПроса были посланы бланки учета работы школ взрослых и детей. Ни один из районов сводок в НКПрос до сих пор не представил, если не считать двух-трех районов, которые прислали путаные сводки. Эти факты говорят о полном неблагополучии на фронте всеобуча, говорят о необходимости, не теряя ни минуты, принять все меры к усилению работы на фронте ликбезработы под лозунгом подготовки большевистского рапорта к 14 годовщине декрета Ленина о ликвидации безграмотности (26 декабря). Все методы массовой, разъяснительной работы, соцсоревнование и ударничество должны быть направлены для привлечения широких масс трудящихся в борьбе за полный охват учебой малограмотных и неграмотных на поднятие дисциплины и качества учебы во всех школах".

Не помогали ни новые постановления ЦК, обязывавшие усилить и ускорить работу по ликвидации безграмотности, ни дополнительные меры по материальному стимулированию районов, школ и учителей, лучше всех справившихся с обучением неграмотных и малограмотных. В 1936 году вышло совместное постановление ЦК ВКП(б) СНК СССР "О работе по обучению неграмотных и малограмотных", которым предписывалось за год обучить грамоте два миллиона человек. Причем в ходе работы по выполнению этого постановления выяснилось, что даже в рядах "передового отряда страны", коммунистов, есть значительное количество не умеющих читать и писать. В Башкирии, например, обнаружили около 800 коммунистов, которые, как говорилось в документах, "являются азбучно неграмотными". А в Татарии на 1 января 1937 года после большой проделанной работы по ликвидации безграмотности среди членов ВКП(б) вновь оказалось 104 неграмотных.

Именно поэтому результаты переписи населения, проведенной в январе 1937 года, в части грамотности опрошенных вряд ли должны были удивить руководство партии и государства. Но действительность превзошла худшие ожидания. По предварительным данным переписи, в стране насчитывалось 62 521 486 неграмотных граждан и 61 333 867 грамотных. Если не считать детей до десяти лет, соотношение получалось чуть менее устрашающим — 26% граждан СССР страны не умело ни читать, ни писать. Из-за этих цифр, как и из-за данных о численности населения и его религиозности, перепись объявили вредительской, а ее результаты засекретили.

Но цифры вполне соответствовали реальности. В том же январе 1937 года женщины-работницы из Калинина и Вышнего Волочка писали Крупской о том, что хотели бы ликвидировать неграмотность, и просили ее совета. Вдова основателя советского государства ответила:

"Социализм строится под руководством партии, но строится он миллионами рук. Только есть у нас еще безграмотность, а мы не заботимся, чтобы эту неграмотность до конца вытравить, как того Ленин требовал. Ильич говорил: надо, чтобы работницы, рабочие сами взялись за это дело, тогда дело быстро двинется вперед. Возьмитесь за него".

Она опять надеялась, что неграмотность удастся победить к славной юбилейной дате. На этот раз к 20-й годовщине революции. Но даже с помощью приписок и подтасовок руководство страны не решалось объявить о приходе в СССР поголовной и стопроцентной грамотности. Во время переписи населения 1939 года в число грамотных записали всех, кто мог едва расписываться, и в результате объявили, что в стране 90% грамотных.

Однако на протяжении 1940-х годов в разных областях и республиках появлялись решения региональных властей о продолжении борьбы с неграмотностью. А когда 4 января 1957 года появилось постановление ЦК КПСС "О ликвидации неграмотности среди населения", стало понятно, что новый рубеж, намеченный партией и правительством,— 40-я годовщина Октября.

О том, что и эта попытка не принесла полной и окончательной победы над безграмотностью, свидетельствовало очередное партийное решение — постановление бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета Министров от 27 августа 1962 года "О завершении ликвидации неграмотности и малограмотности в РСФСР". И снова стопроцентного результата не получилось. Например, в отчете о выполнении постановления 1962 года в Кемеровской области говорилось:

"На 1 июля 1964 г. по городам и селам оставалось 725 неграмотных в возрасте от 16 до 49 лет. В текущем году завершена ликвидация неграмотности рабочих на предприятиях химической, металлургической и энергетической промышленности. На 1 июля 1965 г. по области осталось 398 неграмотных и 4155 малограмотных. Обком КПСС, партийные, профсоюзные, комсомольские организации городов и районов принимают меры, чтобы закончить обучение оставшихся неграмотных в течение 1965 года".

На фоне бесконечно повторявшихся рассказов о том, что СССР стал страной сплошной грамотности еще в начале 1930-х годов, вся эта долгая история ликбеза выглядит действительно странно. Но ничего странного не было и нет. Ведь у низведенных до положения крепостных колхозников и рабочих не оставалось ни времени, ни сил на чтение и тем более письмо. Так что возвратная неграмотность, о которой рассказывала в 1929 году Крупская, настигала их скоро и неотвратимо. И никакие кампании по ликвидации неграмотности не могли этого изменить.

«Всякая истинно демократическая власть в области просвещения в стране,

где царит безграмотность и невежество,

должна поставить своей целью борьбу против этого мрака.

Она должна добиться в кратчайший срок всеобщей грамотности…».

А. В. Луначарский (Петроград, 1917)